Прости, мама, я не смог их оставить — сказал мой 16-летний сын, когда принес домой новорожденных близнецов

Когда мой сын вошёл в дом, прижимая к себе двух новорождённых, мне показалось, что я схожу с ума. А потом он сказал, чьи это дети, и всё, что я считала незыблемым в материнстве, жертве и семье, рассыпалось на осколки.

Я никогда не думала, что моя жизнь способна так резко свернуть с привычного пути.

Меня зовут Дженнифер, мне сорок три. Последние пять лет стали для меня уроком выживания после развода, хуже которого трудно представить. Мой бывший муж Дерек не просто ушёл — он забрал всё, что мы строили, оставив меня и нашего сына Джоша практически ни с чем.

Джошу сейчас шестнадцать, и он всегда был центром моей вселенной. Даже после того как отец бросил нас ради новой жизни с женщиной вдвое моложе, Джош всё равно хранил тихую надежду, что однажды папа вернётся. Этот взгляд, полный ожидания, разрывал мне сердце каждый день.

Мы жили в маленькой двухкомнатной квартире всего в квартале от больницы Mercy General. Аренда была дешёвой, а до школы Джош мог дойти пешком.

Тот вторник начинался совершенно обычно. Я складывала бельё в гостиной, когда услышала, как открылась входная дверь.

Шаги Джоша были тяжёлыми, будто нерешительными. «Мам?» — в его голосе было что-то непривычное. — «Мам, тебе нужно сюда. Срочно».

Я выронила полотенце и бросилась в его комнату. «Что случилось? Ты ранен?»

Когда я вошла, мир словно остановился. Джош стоял посреди комнаты, держа в руках два маленьких свёртка в больничных одеялах.

Два младенца. Новорождённые. Их крошечные лица были сморщены, глазки едва приоткрыты, пальчики сжаты в кулачки.

«Джош…» — мой голос сорвался. — «Что… что это? Откуда они?..»

Он посмотрел на меня с решимостью, смешанной со страхом. «Прости, мам. Я не смог их там оставить».

У меня подкосились ноги. «Оставить? Джош, откуда у тебя эти дети?»

«Это близнецы. Мальчик и девочка». У меня дрожали руки. «Ты должен прямо сейчас объяснить, что происходит».

Джош глубоко вдохнул. «Я сегодня был в больнице. Мой друг Маркус сильно упал с велосипеда, я отвёл его в приёмный покой. Мы ждали, и тогда я увидел его».

«Кого?»

«Папу».

Воздух будто вышел из лёгких. «Это дети папы, мам».

Я застыла, не в силах осмыслить услышанное.

«Он выходил из родильного отделения злой», — продолжал Джош. — «Я не подошёл к нему, но спросил у персонала. Помнишь миссис Чен, твою подругу из роддома?»

Я молча кивнула.

«Она сказала, что у Сильвии, папиной девушки, ночью начались роды. У неё близнецы».

Челюсть Джоша напряглась. «И папа просто ушёл. Он сказал медсёстрам, что не хочет иметь с ними ничего общего».

Мне будто ударили в живот. «Нет… это невозможно».

«Это правда. Я пошёл к Сильвии. Она была одна в палате, с двумя младенцами, плакала так, что едва дышала. Ей очень плохо. Роды прошли с осложнениями».

«Джош, это не наше дело…»

«Это мои брат и сестра!» — его голос дрогнул. — «У них больше никого нет. Я сказал Сильвии, что принесу их домой ненадолго, просто показать тебе. Я не мог их там бросить».

Я опустилась на край кровати. «Как тебе вообще позволили их забрать? Тебе шестнадцать».

«Сильвия подписала временное разрешение. Миссис Чен подтвердила, что я родственник. Сказали, что ситуация нестандартная, но Сильвия была в отчаянии».

Я посмотрела на малышей — такие хрупкие, беззащитные. «Ты не обязан это делать», — прошептала я сквозь слёзы.

«А кто обязан?» — резко ответил он. — «Папа? Ему всё равно. А если Сильвия не выживет? Что тогда будет с ними?»

«Мы сейчас же возвращаем их в больницу».

«Мам, пожалуйста…»

«Нет. Собирайся. Мы едем обратно».

Дорога до Mercy General была невыносимой. Джош сидел сзади, держа близнецов в корзинах, которые мы наспех нашли в гараже.

У входа нас встретила миссис Чен. «Дженнифер, прости… Джош просто хотел…»

«Всё в порядке. Где Сильвия?»

«Палата 314. Но ты должна знать — ей очень плохо. Инфекция распространяется быстрее, чем ожидали».

Мне стало дурно. Мы молча поднялись на лифте. Джош нёс детей так уверенно, будто делал это всю жизнь.

Сильвия выглядела ещё хуже, чем я ожидала. Бледная, подключённая к капельницам, совсем молодая.

«Прости меня», — всхлипывала она. — «Я не знала, что делать. Я одна, мне так плохо, а Дерек…»

«Я знаю», — тихо сказала я.

«Он ушёл, когда узнал, что двойня и что у меня осложнения». Она посмотрела на детей. «Я даже не знаю, выживу ли. Что будет с ними, если нет?»

«Мы позаботимся о них», — сказал Джош раньше меня.

Я хотела возразить, но он посмотрел на меня так, что я не смогла.

Я вышла в парковку и позвонила Дереку. Он ответил раздражённо. Услышав о детях, он холодно сказал, что подпишет любые бумаги, лишь бы не участвовать.

Через час он приехал с адвокатом и подписал временную опеку, даже не взглянув на младенцев. «Это больше не моя ноша», — бросил он и ушёл.

«Я никогда не буду таким, как он», — тихо сказал Джош.

Мы забрали близнецов домой той же ночью.

Первая неделя была адом: бесконечный плач, кормления, бессонные ночи. Джош назвал их Лила и Мейсон и настаивал, что это его ответственность.

Он не жаловался. Ни разу. Я находила его ночью с бутылочками, тихо разговаривающего с детьми.

Он начал пропускать школу, оценки падали, друзья перестали звонить. Дерек больше не объявлялся.

Через три недели Лиле стало плохо. В больнице сказали, что у неё серьёзный порок сердца и нужна срочная операция.

Цена операции почти полностью опустошала мои сбережения, отложенные на колледж Джоша. Я не колебалась.

Операция прошла успешно. Джош плакал от облегчения, когда врач сказала, что прогноз хороший.

Через несколько дней Сильвия умерла. Перед смертью она оформила документы, назначив нас с Джошем постоянными опекунами, и оставила записку с просьбой позаботиться о детях.

Спустя три месяца погиб Дерек. Это ничего не изменило.

Прошёл год. Мы семья из четырёх человек. В квартире хаос, смех и плач.

Джош стал старше не по возрасту. Он отказался от футбола, изменил планы на будущее, но никогда не считал детей жертвой.

Недавно я увидела его спящим на полу между кроватками, с протянутыми к ним руками. И я поняла: он не оставил их.

Он спас их. И нас всех.